Рецензия на фильм “Дымовые сигналы” (“Smoke signals”)

Марина Яковлева

Трагическая комедия “Дымовые сигналы” (“Smoke signals”) 1998 года, производство Канада и США, входит  в десятку лучших фильмов о коренных индейцах Америки. Он по настоящему культовый фильм среди самих коренных Америки. Более того, сценарий был написан и сам фильм снят тоже ими, ведь директор Крис Эйри и сценарист Шерман Алекси -выходцы из коренных индейцев. 

Далее будут подсказки-спойлеры, поэтому, если вы еще не смотрели фильм, советую дочитать текст уже после просмотра фильма.

Краткое содержание: Два юноши, Томас и Виктор, живут и растут в индейской резервации. Виктор живет с мамой, без отца. Он покинул их семью много лет назад, когда Виктор был маленьким мальчиком. Томас- его друг  с детства, живет  со своей любимой бабушкой. Его родители трагически погибли в пожаре, когда Томас был младенцем. Они с бабушкой до смешного похожи друг на друга – носят две косички и очки, и больше всего на свете любят истории и рассказывать их. Томас немножко смешной и нелепый,но когда в семью Виктора пришла печальная весть о смерти его отца, он предлагает ему свою помощь, и финансовую и в качестве компаньона. Оба никогда раньше не были за пределами резервации. И если в начале фильма мы видим их немного растерянными и испуганными, то в конце фильма, после долгого пути, они вернулись домой много понявшими о себе и близких взрослыми людьми.

Чтобы понять этот фильм среднестатистическому зрителю, надо знать хоть немного о реальной жизни в резервации. Но думаю, что нам, жителям российского севера, этот фильм будет очень понятен и близок и без этого опыта. Очень много очевидных паралеллей в фильме: и самосознание малого народа, проблемы ассимиляции в современном мире, который принес свое влияние и на коренных индейцев, проблемы поколений, и молодежи, и старшего поколения, и конечно, социальные проблемы общества.

Этот фильм о прощении, о поколениях, о сыновьях и отцах, о потере близких, о любви, о сохранении традиций и уклада жизни в индейской резервации -“рез”, как говорят в фильме. Современный юноша Томас оказывается настоящим хранителем традиций, и вместе с тем мудрым другом. Очень интересно в фильме подана традиция storytelling, через фигуру Томаса, ведь он-настоящий storyteller, как cэhэнньит у саха. Своими бесконечными историями и разговорчивостью вначале он раздражает своего друга Виктора, ведь Виктор очень обижен на своего отца, практически ненавидит его. В нем гнев и обида за себя и свою мать, брошенных им. С самого начала совместной поездки Томас через свои истории меняет восприятие отца Виктором. Он рассказывает эти истории без остановки и в автобусе, и когда они идут пешком по пыльным дорогам, ведь Виктор большей частью молчит и не желает поддерживать никакие разговоры, на него давит ответственность его миссии, он не готов к ней и не желает ее. И только потом, когда Виктор, перед тем как высадить друга у его дома, отсыпает ему часть праха своего отца, становится очевидным, что отец Виктора был в какой то мере отцом и Томасу, важной мужской фигурой и в его жизни. Смешной мальчик с косичками помнил о нем только хорошее, даже то, чего не помнил Виктор. Выдуманные, как казалось Виктору, истории о его отце, оказались правдой. Отец возвращается домой и в прямом и переносном смысле. И Томас получает как бы часть памяти о нем через принятие его историй. Отец “вернулся домой” и через принятие и прощение, хотя бы частично, его поступков  Виктором.

Персонаж Томаса – это связывающая все персонажи фильма в одну историю фигура. Принято считать, что легенды и истории в основном основаны на выдумке и лжи. Но в один момент Сьюзи спрашивает Томаса: “Ты хочешь услышать ложь, или правду?” И Томас ответил: “Я хочу услышать и ложь и правду”. В этой фразе раскрывается личность Томаса, и главное значение его историй, когда выдуманное размывает правду. И уже никто не знает, в чем она была. И это касается и всего сюжета фильма, когда каждый остается со своей правдой.

Монолог Томаса в конце фильма- это адаптированное стихотворение Дика Лори “Прощение наших отцов”:“

“Как мы прощаем наших отцов?

 Может, во сне.

 Прощаем ли мы своих отцов за то, что они покидали нас слишком часто или навсегда?

 Может быть, за то, что пугали нас неожиданной яростью или тем, что заставляли нас  нервничать отсутствием какой либо ярости?

 Прощаем ли мы своих отцов за то, что они женились или не женились на наших матерях?

 Разводились или не разводились я с матерями?

 Можем ли мы простить им их излишки тепла или холода?  Сможем ли мы простить их за то, что они отталкивают или тянутся к нам?

Простить за закрытые двери?

 За то, что они говорили сквозь стены, или никогда не говорили, или за то, что никогда не молчали?  Прощаем ли мы наших отцов в нашем возрасте или в их?  Или в их смерти?  За то, что мы говорили им это, или не говорили?

Что останется, если мы простим наших отцов?”

Оригинал:

“How do we forgive our Fathers?

Maybe in a dream.

Do we forgive our fathers for leaving us too often or forever?

Maybe for scaring us with unexpected rage, or making us nervous because there never seemed to be any rage there at all?

Do we forgive our fathers for marrying or not marrying our mothers?

For divorcing or not divorcing our mothers?

And shall we forgive them for their excesses of warmth or coldness? Shall we forgive them for pushing or leaning?

For shutting doors?

For speaking through walls, or never speaking, or never being silent? Do we forgive our fathers in our age or in theirs? Or in their deaths? Saying it to them or not saying it?

If we forgive our fathers, what is left?”

В начале фильма Томас говорит, “Существуют дети, которые на самом деле не настоящие дети. Они – это столбы пламени, которые сжигают все, чего не коснутся. А есть дети, которые столбы пепла. Они разрушаются, если только задеть их. Я и Виктор – мы дети, рожденные из пламени и пепла.” И  в нем и в его друге Викторе есть часть и пламени и пепла. Действие фильма начинается с пламени пожара, и заканчивается столбом пепла. Это очень символичные образы, подталкивающие к рассуждениям, чего же больше в каждом персонаже фильма, пламени или пепла, гнева или прощения, созидания или разрушения? Чего из этого больше в каждом из нас? Что остается с нами после ухода наших близких, обида или прощение, пустота или надежда?…